Поддерживать рост АПК можно, развивая экспорт

Основной экспортной позицией сейчас является зерно.

Основной экспортной позицией сейчас является зерно.

По подсчетам руководителя отдела анализа рынков «Русагротранса» Игоря Павенского, с июля 2011-го по март 2012 года вывезли около 22,3 млн т зерновых, с учетом муки и гороха – 23,2 млн т. По итогам сезона-2011/12 будет 25,7 млн т и 26,7 млн т, прогнозирует он. Если в этом году соберут 96-100 млн т зерна, то экспорт в 2012/13 сельхозгоду составит 26-27 млн т, считает Павенский.

В текущем сезоне впервые за 12 лет Россия экспортировала примерно 200 тыс. т сахара, оценил ранее Минсельхоз. По прогнозу министерства, к 2020 году экспорт зерна должен увеличиться до 40 млн т, растительного масла – до 1,6 млн т, сахара – до 250 тыс. т. Экспорт свинины тогда же может составить 200 тыс. т, а мяса птицы – 400 тыс. т, написано в проекте агрогоспрограммы-2013/20.

Экспорт давно является одним из драйверов роста сельского хозяйства, говорит гендиректор ИКАРа Дмитрий Рылько. С ним согласен гендиректор инвестиционно-аналитической компании «Амбика-Агро» Борис Розенвальд. Если не брать прошлый сезон, когда запрещали вывозить зерновые, то можно сказать, что экспорт – состоявшийся драйвер развития отрасли: внутреннее потребление фактически не растет, а цены на зерно по всей стране во многом зависят от складывающихся на Чикагской бирже, рассуждает он.

Экспорт необходим, поддерживает экспертов вицепрезидент инвесткомпании «Атон» Иван Николаев. «Вывозить излишки зерна нужно для поддержания цены внутри страны – то же самое в Бразилии делают со свининой и мясом птицы», – говорит он.

Такая же ситуация в этом году с подсолнечным маслом. Из-за рекордного урожая подсолнечника компании, чтобы не обвалились внутренние цены, экспортируют переработанное сырье. По оценке коммерческого директора холдинга «Солнечные продукты» Вячеслава Китайчика, с сентября 2011-го по август 2012 года вывезут больше 1 млн т растительного масла. «Солнечные продукты» экспортируют около 110 тыс. т/год – примерно 30% объема производства.

Экспорт сахара привлекателен возможностью роста реализации и разгрузки заводских складов в период интенсивной переработки. «Но пока экспортные поставки не стали фактором увеличения эффективности», – сожалеет финдиректор российского офиса Sucden Глеб Тихомиров.

Работа над эффективностью как раз и есть главный для отрасли драйвер, уверен Николаев. «У нас низка производительность труда, урожайность. Оба показателя можно увеличить, – говорит он. – Например, инвестиции в мелиорацию повысят урожайность и снизят издержки, а это будет способствовать экспорту (так как вырастет конкурентоспособность нашей продукции)».

При нынешней производительности труда, к примеру, в молочном животноводстве и растениеводстве, сельское хозяйство обречено на провал, добавляет вице-президент Союза зернопереработчиков Алтайского края Валерий Гачман. Рост эффективности край не важен для рынков, которые больше не могут расти за счет внутреннего спроса, таких как зерновой или мукомольный, указывает он.

Что вывозить

Дмитрий Рылько выделяет зерно и масличные. По его оценке, при благоприятном сценарии в ближайшие три-пять лет экспорт зерновых может вырасти на 4 млн т/год, масличных – на 1-2 млн т по сравнению со среднегодовыми значениями последних лет. После пшеницы, экспорт которой через несколько лет мог бы быть на уровне 30 млн т/год, – фуражный и пивоваренный ячмень (до 5-10 млн т). А скорректировав севообороты и экспортные пошлины, можно вывозить кукурузу и подсолнечник, полагает Розенвальд.

Что касается сахара, то пока есть Бразилия, мы будем время от времени экспортировать небольшие объемы в Среднюю Азию, но не более того, считает Рылько. Но в Бразилии есть тенденция роста издержек, потому что отсутствуют свободные земли, расположенные вблизи перерабатывающих мощностей и основного экспортного порта Сан-Паулу, указывает Николаев из «Атона», тогда как Россия может еще долго инвестировать в увеличение переработки и снижать издержки. Тихомиров считает, что потенциал экспорта сахара пока ограничен рынками стран СНГ, с которыми у России режим свободной торговли.

Кроме географических ограничений, наш продукт востребован соседями только в периоды сезонного снижения российских цен. В сезоне-2011/12 экспортные поставки сахара составят 5-6% внутреннего производства, говорит он. «Чтобы экспортировать больше, нужно полностью обеспечить внутреннее потребление, – объясняет он. – Нынешние мощности позволяют сделать это, только увеливая продолжительность производственного сезона». Но это тупиковый путь с точки зрения роста эффективности, следует из слов Тихомирова: продолжительная работа заводов (в 2012 году перерабатывали свеклу до начала марта) увеличивает потери сырья и накопленной в нем сахарозы.

Для повышения эффективности и, следовательно, снижения себестоимости не обойтись без роста мощностей. В мясном производстве экспортный потенциал, по словам Розенвальда, просматривается на рынке свинины, после него – птицы. «Темп и потенциал роста производства свинины выше, да и действующие предприятия расширяются быстрее [птицеводческих]», – поясняет свою мысль Розенвальд.

А вот Рылько перспектива экспорта свинины и мяса птицы «в массовых объемах» видится отдаленной: по его словам, в 2011 году мы вывезли только 20 тыс. т куриных лапок. Вывозить категорийное мясо мешает то, что наша продукция не сертифицирована для экспорта, неизвестна на мировом рынке и неконкурентоспособна на нем по цене. Российская свинина теоретически могла бы быть востребована в Японии или Южной Корее, делится своим мнением президент агрохолдинга «Пулковский» Иван Кара. Но мы будем еще минимум 5-7 лет расти до насыщения рынка, поэтому говорить об экспорте рано, понимает он. А пока, считает Кара, нужно развивать экспорт птицы, рынок которой насытится максимум через год-два. Ситуация с экспортом сельхозпродукции напоминает ему ту, что была с экспортом леса, когда мы вывозили необработанный кругляк и импортировали готовую продукцию: сейчас продается зерно (сырье для кормов), а импортируется мясо, тогда как можно производить его самим и экспортировать, оставляя в стране добавленную стоимость.

Председатель совета директоров томского «ПродЭкса» Михаил Родионов считает перспективным экспорт рапсового масла. «Мы выращиваем масличный рапс, производим масло, которое продаем в Европу, Китай и Иран, – рассказывает он. – Если тонна рапса стоит примерно 10 тыс. руб., то тонна масла – 35 тыс. руб., поэтому транспортный тариф при его экспорте не так важен. Кроме того, в процессе переработки мы получаем растительный белок на корм животным». Около 30% масла «ПродЭкс» экспортирует.

Алтайский край тоже ориентирован на экспорт: местные мукомолы, по словам Гачмана, первыми в стране оказались в ситуации кризиса перепроизводства, произошедшего в 2002-2003 годах. Всего за шесть лет – с 1997 по 2002 год – мощности края, ранее ориентированного только на межрегиональный спрос, увеличились в три раза до 1,8 млн т, а производство муки выросло с 600 тыс. т до 1,3 млн т/год. Сейчас край ежегодно экспортирует 150-160 тыс. т муки, или 15% объема ее российского производства – в первую очередь на рынок Монголии. «Он интересный, но небольшой, поэтому перпектив роста экспорта в эту страну мы не видим, – добавляет Гачман. – Очень интересен рынок Центральной Азии: Афганистан, Узбекистан и Таджикистан вместе сейчас потребляют около 45% мирового импорта муки. Но эти рынки заняты мукой из Казахстана и Пакистана».

«Алейскзернопродукт» девять лет назад начал поставлять в Монголию муку, позже добавив к ней растительное масло, крупы и макароны. По оценке коммерческого директора компании Натальи Мамаевой, в среднем отгружается до 3 тыс. т/мес. всех видов продукции. Но, когда в России ввели эмбарго на экспорт, «Алейскзернопродукт» потеснили конкуренты из Казахстана. К тому же страна постепенно реанимирует свое производство, знает Мамаева. По данным «Русагротранса», экспорт муки из России в сезоне-2011/12 года будет на уровне 400 тыс. т (в пересчете на зерно) и примерно 300 тыс. т в натуральном выражении.

Добавить стоимости Национальный союз экспортеров продовольствия – за приоритетное развитие поставок переработанной продукции, но ее труднее продвигать, чем сельхозсырье, замечает его президент Дмитрий Булатов. Конечно, экспорт продукции с добавленной стоимостью выгоднее сырьевого, говорит Дмитрий Рылько. К примеру, продавать в Египет муку было бы намного интереснее, чем зерно, но последнее удобнее вывозить. К тому же страны-импортеры никогда не будут сокращать перерабатывающие мощности, поэтому весь мир экспортирует не муку, а в первую очередь зерно. И потом, рынок муки сложный и узкий, занять его будет непросто, считает Борис Розенвальд.

Кроме муки, есть только один продукт переработки, который мы готовы вывозить в больших объемах, – подсолнечное масло. «Оно завоевало экспортные позиции, но сейчас это монопольный рынок, и изменится он только при снижении экспортных пошлин на маслосемена», – говорит Розенвальд. Активный экспорт продукции с добавленной стоимостью – вряд ли вопрос даже ближайших 10 лет, думает Николаев из «Атона». «В России и Европе разные потребительские предпочтения – наши колбасы там не нужны, – рассуждает он. – Увеличивать экспорт масла тоже нет смысла: маслосемена транспортировать проще. Поэтому пока все-таки лучше вывозить сырье».

Смотря о каком масле говорить, не согласен Родионов из «ПродЭкса». Он подсчитал, что в Сибири можно производить до 1 млн т/год рапса. Из этого объема получится до 400 тыс. т масла. Реализовать столько в стране нельзя: Россия производит 2,7-3 млн т/год всех видов растительных масел. Нужен экспорт, аргументирует Родионов: «Мы получаем два продукта: дорогое масло, которое идет на экспорт, и корм для скота. Наше зерно по качеству уступает краснодарскому, поэтому его целесообразно использовать на месте – в животноводстве. При этом мы получим еще и мясо, которое через 7-10 лет тоже станет экспортным продуктом».

Мясом-сырьем из России – той же свининой – могли бы заинтересоваться Китай и ЮВА, верит Иван Кара: «В геополитическом плане ее экспорт просматривается». «Учитывая, что импортировать нашу продукцию будут преимущественно развивающиеся страны, нужны программы кредитования под поставки за рубеж, – подытоживает Дмитрий Рылько. – Они есть у всех стран-экспортеров».

Экспортные трудности

Чтобы выйти на рынки дальнего зарубежья, придется принципиально изменить логистику, поставляя сахар морским путем в контейнерах, рассказывает Тихомиров из Sucden. Перевалочные мощности есть. «Контейнерные терминалы порта Новороссийск не просто недозагружены – там острый дефицит реверсивного потока экспортных грузов, – говорит топ-менеджер. – Главная проблема – доставить туда сахар с заводов. Но большинство заводских железнодорожных станций не принимают контейнерных платформ. Кроме того, заводы не имеют погрузчиков для обработки контейнеров. А их доставка автотранспортом эффективна лишь на небольшие расстояния». По словам Тихомирова, если решить эту проблему, то российский сахар может быть востребован на Ближнем Востоке и в Северной Африке.

Прежде чем завоевывать новые рынки, нужно изменить отношение к производству: не вырастить много сахарной свеклы, а потом думать, что делать с излишками, а параллельно с наращиванием урожаев развивать инфраструктуру и логистику, предлагает Павенский. По его словам можно сократить и упростить процедуру возврата экспортерам НДС – это заинтересует компании, они часто торгуют с нулевой рентабельностью, а благодаря возврату налога появится маржа. Благоприятствовать экспорту агрокультур может биржевая торговля. Павенский надеется, что удачным и действенным станет проект Чикагской биржи по запуску фьючерса на причерноморское зерно. Фьючерс может быть введен в третьем квартале этого года владельцем биржи – СМЕ GROUP. Условия спецификации похожи на стандартный чикагский контракт, сообщал ранее Финмаркет: последний предусматривает поставку 136 т пшеницы одним лотом на ФОВ в румынский порт Констанца, украинские Одессу, Николаев и Ильичевск, а также в российские Новороссийск, Туапсе и Тамань.

По мнению Родионова из «ПродЭкса» для развития экспорта необходимо компенсировать компаниям часть транспортных затрат. Государству вообще нужно сделать акцент на развитие экспортных производств, считает Булатов из Национального союза экспортеров продовольствия. А поскольку объемы финансовой поддержки ограничены, лучше сориентироваться на меры «зеленой корзины»: активнее поддерживать выставочно-конгрессную деятельность, организовывать деловые миссии поставщиков российского продовольствия, выявлять лучших экспортеров и стимулировать их работу, предлагает он.

Финансовое участие тоже не помешает, настаивает Мамаева из «Алейскзернопродукта», тем более, что власти стран-конкурентов поддерживают экспортеров деньгами. В Казахстане, знает она, выплачивали $40/т при отгрузке муки в адрес черноморских портов, а сейчас решают вопрос о дотировании ($30/т) поставок в Афганистан.

Татьяна Кулистикова

Журнал "Агроинвестор", №5 (май 2012)